Сута поспешно сдает назад, прочь от хастинапурцев с их дарами и недоумением, и упряжка Кришны, каким-то чудом обогнув загораживавших ей дорогу людей, устремляется дальше по улице! Вслед за ней мчится, не сбавляя хода и едва не задавив двух замешкавшихся служек, вторая колесница, багрово-красного цвета, а там уже вовсю грохочут копыта конной полусотни сопровождения.

Старик брахман, которому была поручена встреча посла, не выдержал и заплакал. Мелкие старческие слезы катились по его щекам, ныряя в ущелья морщин, но старик, казалось, не замечал этого.

— Позор… неслыханно… — беззвучно шептали дрожащие губы.

Не будь самоубийство тягчайшим грехом, дваждырожденный знал бы, что ему делать.

— Отец, ты слышал?! Кришна въехал в Хастинапур, но пренебрег священными дарами!

— Может быть, наши люди чем-то обидели его?

— Чем? Все шло согласно ритуалу… Знаешь что, отец? Давай-ка я сам встречу Черного Баламута! Мы ведь всегда считали его нашим другом и союзником

— не мог же он столь резко переметнуться на другую сторону! Я поговорю с ним!

— Хорошо, Боец. Ты уже давно не мальчик и умеешь подбирать слова. Иди.

Когда за сыном закрылись двери, раджа медленно провел рукой по лицу, словно стирая с него липкую паутину.

— Кажется, мы все забыли об одном, — задумчиво произнес Слепец, уставясь бельмами в одному ему видимые дали. — Кришна не только наш друг… или враг. Он с самого начала больше бог, чем человек. А пути богов неисповедимы…

— Я приветствую тебя, друг мой Кришна! Прошу, войди в мое скромное жилище и будь моим гостем! Вода для омовения и стол уже ждут тебя. Может быть, ты желаешь чего-то еще? Только скажи — и я все исполню!

Мгновение поколебавшись, Черный Баламут коротко кивнул и последовал за Бойцом. Дворец, который сын Слепца скромно именовал «жилищем», гостеприимно распахнул перед ними узорчатые двери, дохнув навстречу ароматом гандхарийских благовоний.

Войдя в пиршественный зал, Кришна остановился как вкопанный перед столом, уставленным яствами, и небрежно отмахнулся от слуг, спешивших к нему отовсюду.

— В чем дело, Кришна? — Изумление Бойца было неподдельным.

— Не пристало мне пользоваться гостеприимством и вкушать пищу в доме врага, — холодно ответил Черный Баламут.

Это были первые слова, произнесенные им с момента въезда в Город Слона.

— Врага? С каких пор мы стали врагами, Кришна? Что случилось?!

И тут прекрасное лицо Черного Баламута неожиданно ожило, алый рот изогнулся улыбчивым луком, и гость наконец взглянул в глаза хозяину.

— Я посол, Боец! А тебе ведь известно: посол должен в точности исполнять волю пославших его. Я не волен в своих речах и поступках и действую согласно указаниям сыновей Панду. Но теперь я исполнил свой долг, сколь ни тягостно мне

это было, и могу наконец говорить от себя лично. Я по-прежнему твой друг, о Боец!

При этих словах у сына Слепца вырвался облегченный вздох.

— Хвала Вишну-Дарителю — а то я уж начал было сомневаться! Прости меня за то, что усомнился в твоей дружбе и добрых намерениях, о Кришна!

— В том нет твоей вины, и не за что тебе просить у меня прощения. Если на ком и лежит вина, то только на пославших меня Пандавах!

— Да-да, ты снова прав, Кришна! Омойся же скорее с дороги и садись за стол, друг мой!

— Не могу! — печально развел руками Черный Баламут. — Не имею права. Я обещал — и исполню данное мною слово. Не держи на меня зла, благородный раджа, но запретно для меня воспользоваться твоим гостеприимством. Лишь в доме Законника Видуры было дозволено мне остановиться и вкушать пищу, что я и намерен сделать. Увидимся завтра, в зале собраний, где я передам вам послание сыновей Панду. Я искренне надеюсь, что мне удастся вас примирить.

Последняя фраза показалась Бойцу по меньшей мере странной.

Сегодня тронная зала была полна. Присутствовали не только Слепец с Грозным и Дроной, не только Боец с Бешеным, Карна и доверенные советники, но

также и вся сотня сыновей раджи Хастинапура, столичные военачальники, умудренные опытом брахманы из храмов, даже царица Гандхари впервые за всю жизнь испросила у мужа разрешения присутствовать на Совете, и ее просьба была удовлетворена.

Ждали посла. Черный Баламут задерживался, гонец за гонцом возвращались разводя руками, и по залу гулял приглушенный шепот — собравшиеся обсуждали последние события.

Наконец глашатай возвестил о прибытии посла Пандавов. Высокие двери мягко, без скрипа, распахнулись, и в залу быстрым шагом вошел Кришна в сопровождении одного из своих многочисленных родственников, также темнокожего.

Сопровождавшая посла свита и охрана осталась снаружи.

— Как посол наследников Лунной династии, сыновей Панду, я приветствую раджу славного города Хастинапура, а также тебя, Грозный, ревнитель Закона, и тебя, злокозненный Боец! — Черный Баламут легко поклонился.

Вообще-то послу полагалось кланяться куда ниже, но не это вызвало возмущенный гул в зале. Вслух назвать законного наследника престола «злокозненным»?! Неслыханно! Да и вообще, как смеют Пандавы величать себя «наследниками Лунной династии»?! А кто же тогда сотня сыновей раджи во главе с Бойцом?!

Лицо Бойца начало медленно наливаться краской. Но сын Слепца прекрасно помнил вчерашние слова Кришны, так что стрела его гнева нашла истинную цель.

Как скоро найдут ее настоящие стрелы! Слепец поднял руку, и шум в зале быстро смолк.

— Мы в свою очередь приветствуем тебя, достойный посол. Говори, что велели передать тебе сыновья Панду. Мы слушаем.

— Я приехал с предложением мира, ибо сыновья Панду не желают кровопролития, в отличие от Бойца, толкающего царство к гибели, а также его безумца-брата Бешеного и подлого сына суты по имени Карна, безрассудно возведенного в царское достоинство. Я взываю к мудрости раджи Хастинапура, который хоть и слеп, но куда более дальновиден, чем его неразумный сын, и к тебе, Грозный, кто всегда славился своей рассудительностью и благоразумием! Грешно проливать кровь родичей! Решим же дело миром.

Кришна умолк, и Слепец, недолго колебавшись, счел нужным ответить:

— Хоть сыновья Панду и хулят твоими устами моих сыновей и царя Карну, снискавшего славу в трех мирах, но мы готовы выслушать и обсудить их предложения. Ибо Хастинапур также отнюдь не жаждет войны и кровопролития. Говори дальше, достойный посол, если тебе есть что сказать.

— Тогда внимайте мне, Кауравы! Сыновья Панду, как я уже говорил, не хотят войны с вами, ибо в этой войне наверняка погибнут все великие герои. Будучи уверены в своей победе, Пандавы не желают всеобщей гибели. Ибо кто сможет противостоять в битве божественному Арджуне, обучавшемуся искусству Астро— Видьи у своего небесного отца?! Кто посмеет сразиться с могучим Бхимой, когда глаза его покраснеют от гнева?! Кто осмелится причинить вред благородному Юдхиштхире и прекрасным близнецам Накуле и Саха-деве?! Разве что злонравный и зломысленный Боец, рожденный в конце юги для убийства родичей, решится на такое!

Руки Бойца, слушавшего речь Кришны, сами собой сжались в кулаки: он едва сдерживался, больше всего на свете желая вколотить похвальбу в глотки двоюродных братьев, чьи слова был вынужден передавать Черный Баламут.

И это называется мирное посольство?!

— С ранних лет чинили дурно воспитанные сыновья Стойкого Государя многие каверзы благородным Пандавам: не раз покушались на их жизнь, всячески издевались, травили и оскорбляли. А когда сыновья Панду затеяли благочестивый царский обряд, то, пригласив известного мошенника Сокола, прозванного меж людьми Киталой, обманом выиграли у них царство, унизили и обрекли на долгое изгнание. Сейчас же, видя тщету своих хитростей, в отчаянии хочет неразумный Боец развязать братоубийственную войну, не ведая, что творит, ибо погибнут в той войне отнюдь не Пандавы, а сам он со всеми своими братьями, друзьями и родственниками!

В зале нарастал негодующий шум. Лицо Грозного окаменело — даже он, патриарх Лунной династии, много повидавший на своем веку, сейчас готов был поддаться ярости.